Дорогие друзья, делюсь радостью - мы получили письмо! И благодарю!
![]()
Посмотреть на Яндекс.Фотках 46 кадров
Здравствуйте!
Извините за долгое молчание. Не забыл о своём обещании, но, увы, только недавно получил возможность сканировать и первым делом вспомнил о вас. Если ещё есть интерес к моему отцу, то постараюсь рассказать о нём вкратце, что будет нелегко. Он из очень простой семьи, родители - тверские крестьяне, отнюдь не из графьев Салтыковых, а скорее всего из их крепостных. Родился в Москве в 1930 году. Со своим отцом - инженером сельхозпостроек - общался мало: тот разъезжал по местам строительства, а в 41-ом ушёл на фронт и в этом же году пропал без вести - как выяснилось спустя много лет, погиб под Наро-Фоминском. Так что жили вчетвером - с мамой и двумя младшими братьями на втором этаже деревянного коммунального дома на Самотёке (с настоящей воровской малиной на первом этаже. Двери можно было не запирать - своих не трогали, а чужих не пускали).
После эвакуации в Башкирии папа поступил в МСХШ, а в 1951-ом - в Полиграфический институт, где считался самым талантливым на курсе. Особенно ценились его наброски и шаржи. В 1956-ом он окончил институт вместе с женой Тамарой Прокудиной, которая в мае того же года в тяжких мучениях родила автора этих строк, что не помешало ей без всякого академ-отпуска защититься с отличием. Она потом работала художественным редактором - в "Советской женщине", в "Просвещении", а затем в приложении к журналу "Вокруг света" - сборнике "Искатель". Это были его лучшие годы - какие там работали художники! Но это отдельная тема. А папа недолго работал в штате, и затем всю жизнь был внештатным иллюстратором. Рисовал в основном для "Малыша", "Диафильма", и особенно для "Просвещения". Он здорово встряхнул суховатый "Учпедгиз" своим острым и свободным рисованием, хотя по срокам подводил безбожно. Но при этом даже ухитрился заработать медаль ВДНХ за учебник французского, которую я у него выпросил и тут же потерял, за что не услышал ни слова упрёка.
Как ни странно, сам он не считал иллюстрирование своим призванием и всегда жалел, что не имеет возможности писать картины - жанровые, исторические, пейзажи... У него никогда не было мастерской - рисовал на самодельной откидной конструкции между двумя книжными шкафами с большими аквариумами наверху - рыбками увлекался весьма серьёзно. Из других радостей жизни любил охоту и рыбалку в весёлой и тёплой компании со всеми сопутствующими радостями. А компания это - друзья со школьных и институтских лет: Лосин, Монин, Чижиков, Перцов, Иткин, Федотов, Молоканов, Дувидов, и постарше - Митурич, Бруни... всех не перечислить. Не каждый был охотником, но уж в нашу маленькую двухкомнатную квартиру возле Киевского вокзала, вернее, в одну из её комнат (в другой жили мы с бабушкой), регулярно набивалось по десять-пятнадцать человек. Всё это сопровождалось пением, богатырскими играми на радость соседям снизу - и непременно с беседами на всякие умные темы, чему во многом способствовало отсутствие у нас телевизора вплоть до 70-х годов. (Вообще дом наш пустовал от гостей довольно редко - всё время жил кто-то из "транзитников": приятели или мамина астраханская родня - она тоже москвичка в первом поколении).
А беседы стоило послушать - среди книжников многие обладали поистине энциклопедическими знаниями, и папа считался одним из первых по этой части. Надо заметить, что это было уникальное сообщество коллег, единомышленников и при этом высоких мастеров своего дела. И это тоже отдельная тема, ожидающая своего исследования и раскрытия.
Сколько его не звали в Союз художников, папа в него так и не собрался. Ко всему официозу он относился с брезгливым опасением. А в выставках не участвовал, наверное, в виду полного отсутствия честолюбия и тщеславия, а, возможно,и по причине вечного недовольства своими работами. При этом он был очень доброжелательным критиком с необыкновенно точными определениями и формулировками. И не только в своем узком деле - он являлся знатоком литературы, тонко чувствовал музыку, обладал глубокими познаниями в истории и философии.
А иллюстрировал в основном книжки для малышей, да ещё диафильмы на сюжеты из жизни детей разных народов. И делал это всегда с удовольствием, хотя порой и ворчал по поводу несовершенства текстов.
Зато "Просвещение" давало ему возможность - хоть и понемногу - рисовать классику, а также поработать в жанре почти станковом - он рисовал так называемые наглядные пособия листового формата. Кое-что сохранилось - это по сути жанровые картины, при этом со всеми качества акварельной живописи. К сожалению, большинство лучших иллюстраций утрачены: сам он об их сохранности не заботился, институтские наброски, сохраненные мамой, пропали после его посмертной выставки, и несколько рисунков потерялась после юбилея Полиграфа. (Так что присылаю часть того, что осталось в оригиналах плюс то, что переснято с книг, а также две его фотографии.)
Последние годы жизни (а прожил папа всего 55 лет) он уже не ездил на охоту, работал понемногу, а в основном предавался чтению, размышлениям, беседам с подрастающим поколением и - по-прежнему общению с друзьями. Его с трудом уговорили вступить в Горком графиков, в залах которого на Малой Грузинской и прошла его посмертная выставка.
Друзья о нём не забывают, и мне часто доводится выслушивать тёплые слова в адрес моих родителей.
Надеюсь, что не утомил рассказом. За качество снимков не обессудьте - то, что не поместилось в сканер, пришлось снимать на любительскую технику.
Спасибо! Пишите, если что-нибудь потребуется - с удовольствием отвечу.
Михаил Михайлович Салтыков![М.М.Салтыков 2013]( "М.М.Салтыков 2013")
В музее можно посмотреть издания по метке: Салтыков
http://kid-book-museum.livejournal.com/tag/%D0%A1%D0%B0%D0%BB%D1%82%D1%8B%D0%BA%D0%BE%D0%B2
Посмотреть на Яндекс.Фотках 46 кадров
Здравствуйте!
Извините за долгое молчание. Не забыл о своём обещании, но, увы, только недавно получил возможность сканировать и первым делом вспомнил о вас. Если ещё есть интерес к моему отцу, то постараюсь рассказать о нём вкратце, что будет нелегко. Он из очень простой семьи, родители - тверские крестьяне, отнюдь не из графьев Салтыковых, а скорее всего из их крепостных. Родился в Москве в 1930 году. Со своим отцом - инженером сельхозпостроек - общался мало: тот разъезжал по местам строительства, а в 41-ом ушёл на фронт и в этом же году пропал без вести - как выяснилось спустя много лет, погиб под Наро-Фоминском. Так что жили вчетвером - с мамой и двумя младшими братьями на втором этаже деревянного коммунального дома на Самотёке (с настоящей воровской малиной на первом этаже. Двери можно было не запирать - своих не трогали, а чужих не пускали).
После эвакуации в Башкирии папа поступил в МСХШ, а в 1951-ом - в Полиграфический институт, где считался самым талантливым на курсе. Особенно ценились его наброски и шаржи. В 1956-ом он окончил институт вместе с женой Тамарой Прокудиной, которая в мае того же года в тяжких мучениях родила автора этих строк, что не помешало ей без всякого академ-отпуска защититься с отличием. Она потом работала художественным редактором - в "Советской женщине", в "Просвещении", а затем в приложении к журналу "Вокруг света" - сборнике "Искатель". Это были его лучшие годы - какие там работали художники! Но это отдельная тема. А папа недолго работал в штате, и затем всю жизнь был внештатным иллюстратором. Рисовал в основном для "Малыша", "Диафильма", и особенно для "Просвещения". Он здорово встряхнул суховатый "Учпедгиз" своим острым и свободным рисованием, хотя по срокам подводил безбожно. Но при этом даже ухитрился заработать медаль ВДНХ за учебник французского, которую я у него выпросил и тут же потерял, за что не услышал ни слова упрёка.
Как ни странно, сам он не считал иллюстрирование своим призванием и всегда жалел, что не имеет возможности писать картины - жанровые, исторические, пейзажи... У него никогда не было мастерской - рисовал на самодельной откидной конструкции между двумя книжными шкафами с большими аквариумами наверху - рыбками увлекался весьма серьёзно. Из других радостей жизни любил охоту и рыбалку в весёлой и тёплой компании со всеми сопутствующими радостями. А компания это - друзья со школьных и институтских лет: Лосин, Монин, Чижиков, Перцов, Иткин, Федотов, Молоканов, Дувидов, и постарше - Митурич, Бруни... всех не перечислить. Не каждый был охотником, но уж в нашу маленькую двухкомнатную квартиру возле Киевского вокзала, вернее, в одну из её комнат (в другой жили мы с бабушкой), регулярно набивалось по десять-пятнадцать человек. Всё это сопровождалось пением, богатырскими играми на радость соседям снизу - и непременно с беседами на всякие умные темы, чему во многом способствовало отсутствие у нас телевизора вплоть до 70-х годов. (Вообще дом наш пустовал от гостей довольно редко - всё время жил кто-то из "транзитников": приятели или мамина астраханская родня - она тоже москвичка в первом поколении).
А беседы стоило послушать - среди книжников многие обладали поистине энциклопедическими знаниями, и папа считался одним из первых по этой части. Надо заметить, что это было уникальное сообщество коллег, единомышленников и при этом высоких мастеров своего дела. И это тоже отдельная тема, ожидающая своего исследования и раскрытия.
Сколько его не звали в Союз художников, папа в него так и не собрался. Ко всему официозу он относился с брезгливым опасением. А в выставках не участвовал, наверное, в виду полного отсутствия честолюбия и тщеславия, а, возможно,и по причине вечного недовольства своими работами. При этом он был очень доброжелательным критиком с необыкновенно точными определениями и формулировками. И не только в своем узком деле - он являлся знатоком литературы, тонко чувствовал музыку, обладал глубокими познаниями в истории и философии.
А иллюстрировал в основном книжки для малышей, да ещё диафильмы на сюжеты из жизни детей разных народов. И делал это всегда с удовольствием, хотя порой и ворчал по поводу несовершенства текстов.
Зато "Просвещение" давало ему возможность - хоть и понемногу - рисовать классику, а также поработать в жанре почти станковом - он рисовал так называемые наглядные пособия листового формата. Кое-что сохранилось - это по сути жанровые картины, при этом со всеми качества акварельной живописи. К сожалению, большинство лучших иллюстраций утрачены: сам он об их сохранности не заботился, институтские наброски, сохраненные мамой, пропали после его посмертной выставки, и несколько рисунков потерялась после юбилея Полиграфа. (Так что присылаю часть того, что осталось в оригиналах плюс то, что переснято с книг, а также две его фотографии.)
Последние годы жизни (а прожил папа всего 55 лет) он уже не ездил на охоту, работал понемногу, а в основном предавался чтению, размышлениям, беседам с подрастающим поколением и - по-прежнему общению с друзьями. Его с трудом уговорили вступить в Горком графиков, в залах которого на Малой Грузинской и прошла его посмертная выставка.
Друзья о нём не забывают, и мне часто доводится выслушивать тёплые слова в адрес моих родителей.
Надеюсь, что не утомил рассказом. За качество снимков не обессудьте - то, что не поместилось в сканер, пришлось снимать на любительскую технику.
Спасибо! Пишите, если что-нибудь потребуется - с удовольствием отвечу.
Михаил Михайлович Салтыков
В музее можно посмотреть издания по метке: Салтыков
http://kid-book-museum.livejournal.com/tag/%D0%A1%D0%B0%D0%BB%D1%82%D1%8B%D0%BA%D0%BE%D0%B2