Оригинал взят у ![]()
gudrun1983в Лидия Чарская "Генеральская дочка"![]()
Несколько слов о Лидии Чарской.
Информация взята с сайтов www.verav.ru, www.diary.ru (сообщество, посвященное творчеству Чарской), www.chukfamily.ru
Лидия Алексеевна Чарская (псевдоним Лидии Алексеевны Чуриловой, урождённой Вороновой) (1875?-1937) – русская детская писательница, актриса.
Семь лет (1886-1893) провела Лидия в Павловском институте благородных девиц; впечатления институтской жизни стали материалом для её будущих книг.
В восемнадцать лет будущая писательница вышла замуж за офицера Бориса Чурилова. Вскоре офицер отбыл на место службы в Сибирь, а молодая женщина с крохотным ребенком на руках осталась одна.
Оставшись в Петербурге, Чарская поступает на Драматические курсы при Императорском театральном училище. После окончания курсов в 1898 году Лидию Алексеевну принимают на единственное вакантное женское место в Санкт-Петербургский Александринский Императорский театр, в котором она прослужила до 1924 года. Однако блестящей ее актерскую карьеру назвать нельзя. Чарская играла второстепенные роли на сцене. Но стала знаменитой в другом - писательстве.
Причиной по которой она стала писать - стесненное материальное положение. Первая же повесть «Записки институтки», родившаяся в 1901 году из её институтских дневников, принесла ей громкую славу. В то время в Петербурге товариществом М.О. Вольф издавался еженедельный журнал «Задушевное слово» для детей младшего и среднего возраста. В этом то журнале и стала постоянно печататься Чарская. Ее произведения имели огромный успех среди детей и юношества в дореволюционной России. Со временем её известность достигла европейских стран. Переведённые на немецкий, английский, французский, чешский языки, книги Чарской вошли в каждую семью, где росли дети. Молодёжь зачитывалась её произведениями, восторженно встречая новые книги. Чарская была кумиром подростков, особенно девочек. Любимыми темами писательницы были приключения брошенных, потерянных или похищенных детей - «Сибирочка» (1908), «Лесовичка» (1912), «Щелчок» (1912), и жизнь воспитанниц закрытых институтов («Записки институтки» (1902), «Княжна Джаваха» (1903), «Люда Влассовская» (1904), «Белые пелеринки» (1906), «Вторая Нина» (1909), «За что?» (1909), «Большой Джон» (1910), «На всю жизнь» (1911), «Цель достигнута» (1911), «Юность Лиды Воронской» (1912), «Гимназистки», «Записки сиротки», «Приютки», «Волшебная сказка» и другие).
Хотя творчество Чарской было обращено к детской и юношеской аудитории, она писала не только для детей. Она известна как автор исторических повестей: «Смелая жизнь» (1905) - о «кавалерист-девице» Н.А. Дуровой, «Газават» (1906) - о событиях Кавказской войны 1817-1864 годов, «Грозная дружина» - о походе Ермака и покорении Сибири; «Желанный царь» - о событиях Смутного времени, предшествующих воцарению юного Михаила Романова, а также «Паж цесаревны», «Царский гнев», «Евфимия Старицкая», «Так велела царица».
Одним из самых значительных её произведений стала небольшая публицистическая книжка в полтора десятка страниц, вышедшая в 1909 году, - «Профанация стыда», книжка в защиту детей от взрослых, резко и страстно осуждающая применение телесных наказаний в учебных заведениях дореволюционной России.
Но «судьба» в образе революции 1917 года внесла в жизнь Чарской свои жёсткие коррективы.
Ещё в 1912 году К.И. Чуковский «развенчал» её творчество, назвав писательницу «гением пошлости». Однако статья Чуковского о Чарской лишь увеличила, как свидетельствуют современники, её популярность.
Вот некоторые выдержки оттуда: "Перелистываю книги этой Чарской и тоже упоен до безъязычия. В них такая грозовая атмосфера, что всякий очутившийся там тотчас же падает в обморок. Это мне нравится больше всего. У Чарской даже четырехлетние дети никак не могут без обморока. Словно смерч, она налетает на них и бросает их на землю без чувств...
Три обморока на каждую книгу — такова обычная норма. К этому так привыкаешь, что как-то даже обидно, когда в повести «Люда Влассовская» героиня теряет сознание всего лишь однажды. Ее и душат и режут, а она хоть бы что. Право, это даже невежливо. Такая толстая книга, и только один обморок! То ли дело другая великолепная повесть о девочке Нине Воронской: повесть еще не закончена, а уж Нина впадала в бесчувствие ровно одиннадцать раз! Да и как же героям Чарской хоть неделю пробыть без обморока! Она только о том и заботится, чтобы довести этих детей до бесчувствия. Ураганы, пожары, разбойники, выстрелы, дикие звери, наводнения так и сыплются на них без конца,— и какую-то девочку похитили цыгане и мучают, пытают ее; а другую — схватили татары и сию минуту убьют; а эта — у беглых каторжников, и они ее непременно зарежут, а вот — кораблекрушение, а вот — столкновение поездов, и на одну только малютку Сибирочку (в книге «Сибирочка») нападают сначала волки, а после — медведь, а после — разъяренные львы. Целый зверинец против крохотной девочки! Но Чарской мало и львов и волков, и вот — Серые, Черные Женщины, Черные Принцы, привидения, выходцы из могил, и все это только для того, чтобы:
«А-а-а! — закричала вдруг не своим голосом Малявка и без чувств грохнулась на пол» («Большой Джон», гл. V).
«Ужас»— любимое слово у этих ошалелых детей....Нечего и говорить о том, что эти малые дети то и дело убегают из дому — в дебри, в тундры, в моря, в океаны, ежеминутно висят над бездонными пропастями и по всякому малейшему поводу покушаются на самоубийство...
Что же это такое, обожаемая Лидия Алексеевна? Как это случилось, что вы превратились в машину? Долго ли вам еще придется фабриковать по готовым моделям все те же ужасы, те же истерики, те же катастрофы и обмороки? Кто проклял вас таким страшным проклятием? Как, должно быть, вам самой опостылели эти истертые слова, истрепанные образы, застарелые, привычные эффекты, и с каким, должно быть, скрежетом зубовным, мучительно себя презирая, вы в тысячный раз выводите все то же, все то же, все то же...
Но, к счастью, вы и до сих пор не догадались о вашем позоре, и, когда простодушные младенцы воспевают вас как счастливую соперницу Пушкина, вы приемлете эти гимны как должное. Я тоже почитаю вас гением, но, воистину, гением пошлости. Превратить свою душу в машину, чувствовать и думать по инерции! Если какой-нибудь Дюркгейм захочет написать философский трактат «О пошлости», рекомендую ему сорок томов сочинений Лидии Чарской. Лучшего материала ему не найти. Здесь так полно и богато представлены все оттенки и переливы этого малоисследованного социального явления: банальность, вульгарность, тривиальность, безвкусица, фарисейство, ханжество, филистерство, косность (огромная коллекция! великолепный музей!), что наука должна быть благодарна трудолюбивой писательнице.
Особенно недосягаема Чарская в пошлости патриото-казарменной: «Мощный Двуглавый Орел», «Обожаемый Россией монарх» — это у нее на каждом шагу, и не мудрено, что унтеры Пришибеевы приветствуют ее радостным ржанием... "
После 1917 года судьба писательницы резко изменилась. С приходом Советской власти её перестали печатать, не простив писательнице её дворянского происхождения и «буржуазно-мещанских» взглядов. (О том, что женщина с юных лет жила на трудовые заработки, было забыто).
Последняя публикация Чарской, повесть «Мотылёк», так и осталась неоконченной: журнал «Задушевное слово» закрылся в 1918 году.
В 1920 году вышла в свет «Инструкция политико-просветительского отдела Наркомпроса о пересмотре и изъятии устаревшей литературы из общественных библиотек». Сюда были включены и произведения Чарской. Чарская была предана гражданской анафеме, читать её не только не рекомендовалось, но и запрещалось. Наиболее обидными для девочки в школах надолго стали слова: «Ты похожа на институтку из книг Чарской».
Но испытания на этом не закончились. Подлинную трагедию она ощутила, когда пришло известие о гибели сына Юрия, который сражался в Красной Армии. Одинокая, уже немолодая женщина, покинутая всеми, не имеющая к тому времени родственников, она в 1924 году ушла из театра. Началась буквально нищенская жизнь. И теперь некогда беспощадный к её творчеству К.И. Чуковский хлопотал о материальной помощи для всеми забытой писательницы.
Сохранилось благодарственное письмо Чарской к Чуковскому: "1/2 24 г.
Глубокоуважаемый Корней Иванович.
Нет достаточно слов, которыми я могла бы выразить Вам мою искреннюю сердечную благодарность за то, что Вы сделали для меня в этот ужасный год несправедливого моего сокращения в театре и в дни болезни.
Два дня т<ому> н<азад> я узнала лишь о том, что получкой дров из А<мериканс>кой Секции и получением помощи (ежемесячной) в КУБУ26 я обязана Вам.
Спасибо Вам, дорогой, за все. Слов нет. Спасибо Вам, что пришли мне на помощь в такую исключительно тяжелую для меня минуту жизни. И так деликатно, так чутко! Я получила 2 саж<ени> и червонец деньгами. (На выбор: или 3 саж<ени>. Взяла первое.) Думаю, что Вам это можно сказать. В Кубу в этом месяце получила 110 миллиардов. (За январь.)
У Вас есть дети, и за то доброе, что Вы делаете другим, они должны быть счастливы и будут, если существует справедливость на земле.
Верите ли, за весь этот год со дня моего сокращения Ю<рьевы>м из труппы27 и перевода в "сезонные" до мая, я впервые почувствовала, узнав о Ваших хлопотах, что свет не так уж плох, раз на земле живут такие светлые люди, как Вы и Вам подобные.
Еще раз огромное Вам спасибо за все.
Искренне преданная Вам
Лидия Чарская"
О послереволюционных годах жизни Чарской осталось всего несколько свидетельств. Она продолжала получать письма от детей с выражением восторга и любви, с просьбами дать хотя бы на несколько дней продолжение любимой книги. Девочки из соседней школы тайком приносили ей продукты и даже незаметно оставляли деньги под скатертью обеденного стола.
Чарская давала детям читать свои произведения - но не книги, а рукописи. Книг в квартире не сохранилось, в том числе и собственных. Жила Лидия Алексеевна в крохотной квартирке, дверь с лестницы открывалась прямо в кухню. В квартире ничего не было, стены пустые.
Лидия Алексеевна Чарская умерла 18 марта 1937 года в Ленинграде.
Казалось ее книги забыты навсегда, но в 90-х после долгого забвения были напечатаны несколько книг Чарской. Сейчас же без проблем можно приобрести ее книги.
Покажу дореволюционное издание из моей библиотеки. В книгу входят повесть для юношества "Генеральская дочка", а также повесть "Лишний рот" . Издана книга Типографией Товарищества "Грамотность" (5-я Рождественская,44) Год издания и художник мне неизвестны. Может кто-то подскажет?
![]()
![]()
![]()
![]()
![]()
![]()
![]()
![]()
![]()
![]()
![]()
Начало каждой главы украшено орнаментом. Узоры, а также оформление буквиц везде разные. А также по всей книге разбросаны различные заставки.
![]()
![]()
![]()
gudrun1983в Лидия Чарская "Генеральская дочка"
Несколько слов о Лидии Чарской.
Информация взята с сайтов www.verav.ru, www.diary.ru (сообщество, посвященное творчеству Чарской), www.chukfamily.ru
Лидия Алексеевна Чарская (псевдоним Лидии Алексеевны Чуриловой, урождённой Вороновой) (1875?-1937) – русская детская писательница, актриса.
Семь лет (1886-1893) провела Лидия в Павловском институте благородных девиц; впечатления институтской жизни стали материалом для её будущих книг.
В восемнадцать лет будущая писательница вышла замуж за офицера Бориса Чурилова. Вскоре офицер отбыл на место службы в Сибирь, а молодая женщина с крохотным ребенком на руках осталась одна.
Оставшись в Петербурге, Чарская поступает на Драматические курсы при Императорском театральном училище. После окончания курсов в 1898 году Лидию Алексеевну принимают на единственное вакантное женское место в Санкт-Петербургский Александринский Императорский театр, в котором она прослужила до 1924 года. Однако блестящей ее актерскую карьеру назвать нельзя. Чарская играла второстепенные роли на сцене. Но стала знаменитой в другом - писательстве.
Причиной по которой она стала писать - стесненное материальное положение. Первая же повесть «Записки институтки», родившаяся в 1901 году из её институтских дневников, принесла ей громкую славу. В то время в Петербурге товариществом М.О. Вольф издавался еженедельный журнал «Задушевное слово» для детей младшего и среднего возраста. В этом то журнале и стала постоянно печататься Чарская. Ее произведения имели огромный успех среди детей и юношества в дореволюционной России. Со временем её известность достигла европейских стран. Переведённые на немецкий, английский, французский, чешский языки, книги Чарской вошли в каждую семью, где росли дети. Молодёжь зачитывалась её произведениями, восторженно встречая новые книги. Чарская была кумиром подростков, особенно девочек. Любимыми темами писательницы были приключения брошенных, потерянных или похищенных детей - «Сибирочка» (1908), «Лесовичка» (1912), «Щелчок» (1912), и жизнь воспитанниц закрытых институтов («Записки институтки» (1902), «Княжна Джаваха» (1903), «Люда Влассовская» (1904), «Белые пелеринки» (1906), «Вторая Нина» (1909), «За что?» (1909), «Большой Джон» (1910), «На всю жизнь» (1911), «Цель достигнута» (1911), «Юность Лиды Воронской» (1912), «Гимназистки», «Записки сиротки», «Приютки», «Волшебная сказка» и другие).
Хотя творчество Чарской было обращено к детской и юношеской аудитории, она писала не только для детей. Она известна как автор исторических повестей: «Смелая жизнь» (1905) - о «кавалерист-девице» Н.А. Дуровой, «Газават» (1906) - о событиях Кавказской войны 1817-1864 годов, «Грозная дружина» - о походе Ермака и покорении Сибири; «Желанный царь» - о событиях Смутного времени, предшествующих воцарению юного Михаила Романова, а также «Паж цесаревны», «Царский гнев», «Евфимия Старицкая», «Так велела царица».
Одним из самых значительных её произведений стала небольшая публицистическая книжка в полтора десятка страниц, вышедшая в 1909 году, - «Профанация стыда», книжка в защиту детей от взрослых, резко и страстно осуждающая применение телесных наказаний в учебных заведениях дореволюционной России.
Но «судьба» в образе революции 1917 года внесла в жизнь Чарской свои жёсткие коррективы.
Ещё в 1912 году К.И. Чуковский «развенчал» её творчество, назвав писательницу «гением пошлости». Однако статья Чуковского о Чарской лишь увеличила, как свидетельствуют современники, её популярность.
Вот некоторые выдержки оттуда: "Перелистываю книги этой Чарской и тоже упоен до безъязычия. В них такая грозовая атмосфера, что всякий очутившийся там тотчас же падает в обморок. Это мне нравится больше всего. У Чарской даже четырехлетние дети никак не могут без обморока. Словно смерч, она налетает на них и бросает их на землю без чувств...
Три обморока на каждую книгу — такова обычная норма. К этому так привыкаешь, что как-то даже обидно, когда в повести «Люда Влассовская» героиня теряет сознание всего лишь однажды. Ее и душат и режут, а она хоть бы что. Право, это даже невежливо. Такая толстая книга, и только один обморок! То ли дело другая великолепная повесть о девочке Нине Воронской: повесть еще не закончена, а уж Нина впадала в бесчувствие ровно одиннадцать раз! Да и как же героям Чарской хоть неделю пробыть без обморока! Она только о том и заботится, чтобы довести этих детей до бесчувствия. Ураганы, пожары, разбойники, выстрелы, дикие звери, наводнения так и сыплются на них без конца,— и какую-то девочку похитили цыгане и мучают, пытают ее; а другую — схватили татары и сию минуту убьют; а эта — у беглых каторжников, и они ее непременно зарежут, а вот — кораблекрушение, а вот — столкновение поездов, и на одну только малютку Сибирочку (в книге «Сибирочка») нападают сначала волки, а после — медведь, а после — разъяренные львы. Целый зверинец против крохотной девочки! Но Чарской мало и львов и волков, и вот — Серые, Черные Женщины, Черные Принцы, привидения, выходцы из могил, и все это только для того, чтобы:
«А-а-а! — закричала вдруг не своим голосом Малявка и без чувств грохнулась на пол» («Большой Джон», гл. V).
«Ужас»— любимое слово у этих ошалелых детей....Нечего и говорить о том, что эти малые дети то и дело убегают из дому — в дебри, в тундры, в моря, в океаны, ежеминутно висят над бездонными пропастями и по всякому малейшему поводу покушаются на самоубийство...
Что же это такое, обожаемая Лидия Алексеевна? Как это случилось, что вы превратились в машину? Долго ли вам еще придется фабриковать по готовым моделям все те же ужасы, те же истерики, те же катастрофы и обмороки? Кто проклял вас таким страшным проклятием? Как, должно быть, вам самой опостылели эти истертые слова, истрепанные образы, застарелые, привычные эффекты, и с каким, должно быть, скрежетом зубовным, мучительно себя презирая, вы в тысячный раз выводите все то же, все то же, все то же...
Но, к счастью, вы и до сих пор не догадались о вашем позоре, и, когда простодушные младенцы воспевают вас как счастливую соперницу Пушкина, вы приемлете эти гимны как должное. Я тоже почитаю вас гением, но, воистину, гением пошлости. Превратить свою душу в машину, чувствовать и думать по инерции! Если какой-нибудь Дюркгейм захочет написать философский трактат «О пошлости», рекомендую ему сорок томов сочинений Лидии Чарской. Лучшего материала ему не найти. Здесь так полно и богато представлены все оттенки и переливы этого малоисследованного социального явления: банальность, вульгарность, тривиальность, безвкусица, фарисейство, ханжество, филистерство, косность (огромная коллекция! великолепный музей!), что наука должна быть благодарна трудолюбивой писательнице.
Особенно недосягаема Чарская в пошлости патриото-казарменной: «Мощный Двуглавый Орел», «Обожаемый Россией монарх» — это у нее на каждом шагу, и не мудрено, что унтеры Пришибеевы приветствуют ее радостным ржанием... "
После 1917 года судьба писательницы резко изменилась. С приходом Советской власти её перестали печатать, не простив писательнице её дворянского происхождения и «буржуазно-мещанских» взглядов. (О том, что женщина с юных лет жила на трудовые заработки, было забыто).
Последняя публикация Чарской, повесть «Мотылёк», так и осталась неоконченной: журнал «Задушевное слово» закрылся в 1918 году.
В 1920 году вышла в свет «Инструкция политико-просветительского отдела Наркомпроса о пересмотре и изъятии устаревшей литературы из общественных библиотек». Сюда были включены и произведения Чарской. Чарская была предана гражданской анафеме, читать её не только не рекомендовалось, но и запрещалось. Наиболее обидными для девочки в школах надолго стали слова: «Ты похожа на институтку из книг Чарской».
Но испытания на этом не закончились. Подлинную трагедию она ощутила, когда пришло известие о гибели сына Юрия, который сражался в Красной Армии. Одинокая, уже немолодая женщина, покинутая всеми, не имеющая к тому времени родственников, она в 1924 году ушла из театра. Началась буквально нищенская жизнь. И теперь некогда беспощадный к её творчеству К.И. Чуковский хлопотал о материальной помощи для всеми забытой писательницы.
Сохранилось благодарственное письмо Чарской к Чуковскому: "1/2 24 г.
Глубокоуважаемый Корней Иванович.
Нет достаточно слов, которыми я могла бы выразить Вам мою искреннюю сердечную благодарность за то, что Вы сделали для меня в этот ужасный год несправедливого моего сокращения в театре и в дни болезни.
Два дня т<ому> н<азад> я узнала лишь о том, что получкой дров из А<мериканс>кой Секции и получением помощи (ежемесячной) в КУБУ26 я обязана Вам.
Спасибо Вам, дорогой, за все. Слов нет. Спасибо Вам, что пришли мне на помощь в такую исключительно тяжелую для меня минуту жизни. И так деликатно, так чутко! Я получила 2 саж<ени> и червонец деньгами. (На выбор: или 3 саж<ени>. Взяла первое.) Думаю, что Вам это можно сказать. В Кубу в этом месяце получила 110 миллиардов. (За январь.)
У Вас есть дети, и за то доброе, что Вы делаете другим, они должны быть счастливы и будут, если существует справедливость на земле.
Верите ли, за весь этот год со дня моего сокращения Ю<рьевы>м из труппы27 и перевода в "сезонные" до мая, я впервые почувствовала, узнав о Ваших хлопотах, что свет не так уж плох, раз на земле живут такие светлые люди, как Вы и Вам подобные.
Еще раз огромное Вам спасибо за все.
Искренне преданная Вам
Лидия Чарская"
О послереволюционных годах жизни Чарской осталось всего несколько свидетельств. Она продолжала получать письма от детей с выражением восторга и любви, с просьбами дать хотя бы на несколько дней продолжение любимой книги. Девочки из соседней школы тайком приносили ей продукты и даже незаметно оставляли деньги под скатертью обеденного стола.
Чарская давала детям читать свои произведения - но не книги, а рукописи. Книг в квартире не сохранилось, в том числе и собственных. Жила Лидия Алексеевна в крохотной квартирке, дверь с лестницы открывалась прямо в кухню. В квартире ничего не было, стены пустые.
Лидия Алексеевна Чарская умерла 18 марта 1937 года в Ленинграде.
Казалось ее книги забыты навсегда, но в 90-х после долгого забвения были напечатаны несколько книг Чарской. Сейчас же без проблем можно приобрести ее книги.
Покажу дореволюционное издание из моей библиотеки. В книгу входят повесть для юношества "Генеральская дочка", а также повесть "Лишний рот" . Издана книга Типографией Товарищества "Грамотность" (5-я Рождественская,44) Год издания и художник мне неизвестны. Может кто-то подскажет?
Начало каждой главы украшено орнаментом. Узоры, а также оформление буквиц везде разные. А также по всей книге разбросаны различные заставки.
