Стану напевать я:
"Подрастай, сынок.
У тебя есть братья,
Ты не одинок."В 1928 году Агния Барто написала стихотворение с красноречивым названием "Братишки". На разных языках матери поют своим малышам одну колыбельную. А маленькие разноцветные "братишки"под нее совсем одинаково топочут и лопочут и однажды встанут плечом к плечу в борьбе за лучшее будущее.
Что-что, а дружба народов в советской детской литературе всегда занимала особое место.
В замечательной книге очерков по истории советской детской книги И.Лупановой "Полвека"в главе с тем же названием, что и стихотворение Барто, упомянуты книги первых советских лет, призванные воспитать подрастающее поколение в духе интернационализма и безоговорочного сочувствия простым людям всего мира.
Многие названия знакомы, наверное, только коллекционерам и библиографам, но, благодаря участникам сообщества, а также электронному архиву РГДБ, можно составить выразительную картину нашего литературного единения с детьми разных народов.
Для перехода на соответствующий пост/текст достаточно нажать на обложку книги (исключение составляют несколько "пустых корочек", позволяющие только увеличить изображение).
Книги двадцатых поражают сочетанием иллюстративной изощренности с лубочным простодушием текстов. Политзаказ на марше.
Стану напевать я: "Баюшки-баю! Не забудь о братьях Там, в чужом краю."
В начале тридцатых выходит ряд книг, не упоминавших о борьбе угнетенных народов, зато изобиловавших бытовыми и этнографическими подробностями. Частично это были переиздания дореволюционных книг, но появились и новинки - книги Солодовникова, Федотова, Гурьян...
Много и неизменно сочувственно писалось о неграх. И.Лупанова в своей книге приводит характерную просьбу маленькой читательницы 20-х годов: "Дайте мне про негров. Я очень люблю про негров читать..."Книжные негры выступали в роли сугубо положительных героев, жертв колониализма и расизма и больших друзей советского народа:
Опять обращусь к обзору И.Лупановой:
Через двадцать лет, в период разгула маккартизма, Н.Кальма написала еще одну повесть с похожим сюжетом. Снова речь идет о черном мальчике, тоже Чарли, влюбленном в белую одноклассницу Пат. Та совсем не против восхищенного внимания Чарли - отличного ученика, признанного лидера детей из бедного квартала и чемпиона гонок "табачных ящиков". Но постепенно, по мере того, как растет гражданская активность чернокожего мальчика, Пат все больше его сторонится, в конце концов полностью перейдя на сторону заклятых врагов Чарли - заносчивого сына плантатора из Джорджии и его подпевал. Пат даже выступает в суде над "возмутителями спокойствия", среди которых и ученик Чарли Робинсон, давая показания о его причастности к "заговору против существующего строя и подрывной деятельности по заданию коммунистов".
С завидной регулярностью выходили книги о народах Севера. Экзотический материал служил, с одной стороны, наглядной демонстрации успехов развития национальных окраин, с другой, мне кажется, до некоторой степени компенсировал отсутствие отечественных "индейских"романов.
Из книги И.Лупановой:
Знаменитая "Чукотка"Т.Семушкина честно рассказывала о грубейших просчетах первых "цивилизаторов", отправившихся просвещать народы Севера, не имея ни малейшего представления об их культуре, этике и даже не зная языка! Но активная работа на национальных окраинах все же довольно быстро принесла свои плоды, дав ряд национальных авторов, которые рассказывали о жизни своего народа изнутри.
Повесть Н.Шундика "На Севере дальнем", написанная во многом под влиянием книги Семушкина, достигает, казалось бы, невозможного - она объединяет негритянскую тему с рассказом о жизни чукчей. Простой географический факт - близость советского и американского берегов, разделенных Беринговым проливом, позволила автору вписать в сюжет полный набор пропагандистских штампов. Группка несчастных, бесправных чукчей, насильственно угнанных в двадцатых годах на Аляску, страдает от беспросветной нужды и расовой дискриминации на американском берегу, с тоской вспоминая родную Чукотку. До них доходят сведения о совсем другой жизни там, на Счастливом Берегу, на который пролился свет волшебных красных звезд из далекого места с названием "Москва". Мальчик-чукча Чочой, оставшийся сиротой и потерявший единственного друга, негритенка Тома, растерзанного местными куклусклановцами, с риском для жизни бежит с Аляски на родину своих родителей. Там он находит родню, новых друзей, получает пионерский галстук и возможность учиться и развивать свои таланты. Как ни странно, повесть получилась довольно увлекательной, возможно благодаря неподдельной сердечности, с какой описаны жители чукотского поселка.
"Также небезынтересно нам знать, как живут дети заграничных рабочих. По поручению от детей пионеротряда Юра и Толя" (письмо к М.Горькому).
В интереснейшем фотоальбоме М.Карасика "Ударная книга советской детворы"отдельная глава посвящена книгам и брошюрам о всемирном пионерском движении, юной гвардии борцов за человеческое счастье. "Где отцам не сладить, сладят сыновья..."Все как у больших: съезды, конгрессы, делегаты, пламенные речи, политические преследования и аресты. Тон этих книжек напорист до агрессивности.
О борьбе революционной, антифашистской и антиколониальной, которую приходится вести пионерам и детям рабочих за границей наперебой рассказывали десятки книг.
А повесть Евгения Хазина "Барабанщик революции" (1929) напомнила мне о другом "Барабанщике", гайдаровском: "На другой день я записался в библиотеку и взял две книги. Одна из них была о мальчике-барабанщике. Он убежал от своей злой бабки и пристал к революционным солдатам французской армии, которая сражалась одна против всего мира. Мальчика этого заподозрили в измене. С тяжелым сердцем он скрылся из отряда. Тогда командир и солдаты окончательно уверились в том, что он — вражеский лазутчик. Но странные дела начали твориться вокруг отряда. То однажды, под покровом ночи, когда часовые не видали даже конца штыка на своих винтовках, вдруг затрубил военный сигнал тревогу, и оказывается, что враг подползал уже совсем близко. Толстый же и трусливый музыкант Мишо, тот самый, который оклеветал мальчика, выполз после боя из канавы и сказал, что это сигналил он. Его представили к награде.
Но это была ложь."
В повести Хазина несколько иной сюжет, но, надо думать, историй об отважных маленьких барабанщиках было немало.
"Почитай, внучек, как плохо живется ребятам в странах капитала" (дарственная надпись)
Важной частью "большой литературы для маленьких"были книги, описывающие горестное положение детей бедняков. Правда, некоторые книги вроде "Дика с 12-й Нижней", призванные разоблачать язвы заокеанского капитализма, сегодня звучат на диво по-российски.
"Вот бы и мне туда, в дальнюю ту страну..."
"Детки-разноцветки"советских книжек нередко мечтали попасть в счастливую Страну Советов, где царит всеобщее братство, равенство и благополучие. Даже наследный принц южной страны Джунгахора хотел стать простым советским пионером.
Дань моде на "прекрасный новый мир"отдали и зарубежные авторы. Английский писатель Джеффри Триз, совершивший в 1935 году поездку в Советскую Россию, написал повесть "Red comet. A tale of travel in the USSR" ("Красная комета. Рассказ о путешествии в СССР"). Повесть Триза рассказывала об английских подростках из рабочей семьи, Питере и его сестре Джой, познакомившихся с рабочим-изобретателем Джо. Отчаявшись найти применение своим изобретениям на родине, Джо предлагает разработанную им конструкцию аэроплана Стране Советов. Вместе с Питером и Джой, помогшими ему уберечь изобретение от промышленных шпионов, Джо отправляется в СССР для летных испытаний. Рассказ об этом путешествии позволил писателю создать что-то вроде беллетризированного путеводителя: его герои пересекают всю страну, повсюду наблюдая интенсивное создание нового мира.
Повесть Триза никогда не выходила в Великобритании и была опубликована единственный раз в 1936 году "Издательским товариществом иностранных рабочих в СССР". Это издательство, основанное в 1931 г., занималось публикацией изданий на иностранных языках и распространение марксистско-ленинской, учебной, художественной и справочной литературы среди иностранных рабочих, специалистов и учащихся, находящихся на территории СССР. В 1938 году оно было переименовано в Издательство литературы на иностранных языках (Иногиз), а позднее преобразовано в специализированные издательства "Мир"и "Прогресс".
Заветную мечту многочисленных маленьких черных Мурзуков и Дзынь-Фу-Фунов удалось осуществить некоторым вполне реальным детям.
"Ударная книга советской детворы"позволяет заглянуть на страницы книги М.Остен "Губерт в стране чудес" (1935) - образцово-показательного отчета о славных буднях советской страны. Герой книги, Губерт Л'Осте не был ни юным революционером, ни пионерским вожаком. Он был самым обычным немецким мальчиком, которому отводилась роль статиста во взрослых политических играх. Он стал кем-то вроде Саманты Смит середины тридцатых: советский публицист Михаил Кольцов и немецкая писательница и журналистка Мария Остен организовали показательный переезд рядового пролетарского ребенка из буржуазного Запада в "самую счастливую страну"в мире. Написанная "со слов Губерта"фотокнига его погружения в чудеса социалистических свершений пользовалась громадной популярностью у советских читателей и была переведена на несколько языков.
Увы, дальнейшая судьба основных участников этой истории была трагичной. Книга о Губерте, как и многие другие книги тех лет, оказалась под запретом. Услышать отрывки из нее можно в документальном фильме, снятом уже в наше время.
Гораздо благополучнее сложилась жизнь другого малолетнего политэмигранта. Публицистика начала 30-х с удовольствием освещала перипетии в судьбе американского пионера-активиста Гарри Айзмана. Упоминание о нем встречается на страницах очерков "От слета к слету"и "Пионеры всего мира":
После освобождения Международная организация помощи борцам революции (МОПР) устроила в 1930 году переезд Гарри Айзмана в СССР. По горячим следам была выпущена книжка"Хаусорн" (1933), жестоко раскритикованная в статье Т.Габбе, З.Задунайской и Л.Чуковской "Не то и не так". Повзрослев, Гарри Айзманстал журналистом, работал в аппарате Коминтерна, в антифашистском комитете, обществе дружбы и культурных связей с зарубежными странами. В 60-х он вернулся к воспоминаниям героического детства в автобиографической книге, отрывки из которой были опубликованы в журнале "Костер" (N12, 1966):
Отдельные темы пользовались особой популярностью. Гражданская война в Испании и приезд в СССР испанских детей отразились в стихах Барто и Александровой и документальной книге Е.Кононенко. Позднее, в начале 60-х вышла автобиографическая повесть Мишеля дель Кастильо о трагической судьбе подростка, оставшегося "там".
Недолго продлившееся русско-китайское "братство навек"успело порадовать целым набором занятных книжек о маленьких китайских товарищах
После войны стало выходить гораздо больше книг, рассказывающих детям невыездной Страны Советов о повседневной жизни их зарубежных сверстников. Пропагандистский подтекст в таких книгах был эфемерен, а то и вовсе отсутствовал. Экзотические сюжеты соседствовали с житейскими зарисовками, драматическими повествованиями и веселыми рассказами.
Некоторые книги тех лет заставляют вспомнить небольшие книжечки начала тридцатых, о детях разных стран, с отчетливым этнографическим уклоном.
Сегодня многие из этих книг воспринимаются с долей иронии, хотя те детские переживания за далеких незнакомых людей, несмотря на идеологический контекст, все же учили чувствовать чужую боль, воспитывали умение сострадать и желание помочь, готовность видеть общее и ценить особенное.