Дни радио

Сейчас, по-моему, радио слушают только в машине, перемещаясь из пункта А в пункт Б. Это раньше радиотрансляции были ежедневным бытовым фоном. Что-то невнятно бубнила радиоточка на кухне, иногда прерываясь размеренным стуком метронома и сообщением, что в Петропавловске-Камчатском, как всегда, полночь. Изредка ухо выхватывало что-то интересное, и тогда рука тянулась прибавить звук. Так ко мне приходили радиопостановки. Почему-то всегда с середины, и потом приходилось мучительно доискиваться, что же это была за книга. Обрывочные воспоминания об одной из них долго не давали покоя. Что-то приключенческое, про школьников, оказавшихся в немецком бункере, про ядовитые консервы, ловушку и взрыв. Помнились мне еще какие-то радиопереговоры с внешним миром и позывные "Карточный домик". Парнишка, который всех спас, был в обычной жизни размазней, но в трудной ситуации вел себя достойно. Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой, ага.

Рассказ был захватывающим, напряженным и без лишней патетики. Но с каким-то непонятым тогда до конца, интуитивно чувствуемым подтекстом. Хорошие детские книги ведь пишут писатели, которые помнят, что их читатели однажды вырастут.


Господи, до чего же мне хотелось найти эту книгу и прочесть все целиком, восполнив неуслышанное и только угаданное! Долгие поиски и бессчисленные распросы так и не дали ответа, пока случайно, в каком-то выпуске "Мира приключений" не встретился знакомый сюжет: Максуд Ибрагимбеков, повесть "За все хорошее - смерть".

Да, это была она: школьники, самодеятельный поход, закончившийся в старом немецком бункере. В бункере несколько скелетов, много дееспособного оружия и вздувшиеся рыбные консервы. Нет только выхода. Проход завалило, не выбраться. Как жить будем, мальчики-девочки?

Ну вот мы и выросли. Взрослыми глазами детский сюжет читается совсем иначе.
Юных сидельцев четверо. Один хитроумен и недобр, другой - решителен и жесток. Соперники. Пока по-детски, но задел для взрослой вражды неплохой, характеры почти сложились. Еще с ними красивая девочка и вундеркинд-малолетка, классное недоразумение. Не то чтобы друг, а так, дружок. Как дворовый песик. Можно его с собой в поход захватить, для компании. А может, для смеха.

Несомненно, напрашивается сравнение с "Повелителем мух" - изоляция, дети без взрослых, и как-то надо выжить. Рассказчик, Таир - это Ральф, Хрюша и Саймон в одном лице: слабый, умный, порядочный. Самый младший, к тому же "ботаник", и потому изгой. Бить морду не может, пресмыкаться не готов. Привык (или не отвык еще) думать о других. Не даст вскрыть вздувшиеся консервы, и не сломается от побоев: продолжит сквозь голодную муть делать то, что умеет лучше всего - думать, анализировать, и найдет все-таки выход. Когда все закончится, остальные скажут, что он был там, в бункере, главным. И не вспомнят о мерзости и слабости своей. Не "забыли", а "не помнят". Сейчас не помнят. Ни к чему это. Тут радость такая - спаслись, нашлись, Таир - ура-ура, молодец и умница. Потом, наверное, незабытое свое возьмет: он-то, герой наш, чистеньким вышел, поганец, незапятнанным. Умник...

Это если додумать "счастливый конец" до конца, с проекцией на человеческую природу. Они не плохие, эти дети. Просто недостаточно сильные, чтобы быть простить того, кто оказался лучше. За все хорошее...


Ни о какой радиостанции и кодовом названии в повести, однако, не упоминалось. Повздыхав, пришлось утешиться объяснением, что радиоспектакли редко следуют букве оригинала. Но однажды блеклая обложка бросилась в глаза стоп-сигналом: "Пурга над "Карточным домиком"! Вот оно что - в памяти у меня наложились две разных постановки.



В "Карточном домике" расклад почти такой же, как у Ибрагимбекова: три мальчика, одна девочка, неудачный поход. Третий мальчик, опять же, лишний - остальным и без него хорошо, дружат между собой давно и крепко. А тут таскается неотвязной тенью бестолочь неуклюжая, засматривает по-щенячьи в глаза: вдруг позовут с собой. Не зовут, но и не гонят. Терпят убогого. Не обижают и даже опекают как-то. Если вспомнят о нем. Сами себе кажутся от этого великодушными и благородными. Но сейчас злятся: из-за этого придурка попали в пургу, слава богу - наткнулись на какую-то базу. А база-то - полигон одного НИИ. Номерной, если кто в курсе. И случилось там что-то страшное: тела вокруг валяются, то ли мертвые, то ли без чувств. А единственная связь с внешним миром - случайно обнаруженный радиопередатчик.

"Большая земля" на самом деле на проводе, ждет не дождется, чтобы полигон "Карточный домик" откликнулся. Там, оказывается, безумный ученый провел несогласованный с начальством эксперимент. Его ассистентка созналась, сочувствуя научному гению безмерно: у него горе, он хотел забыться. До сотрудников ли тут. А какая блестящая идея: избирательное стирание воспоминаний - разум как бы возвращается в более ранние, беззаботные дни, ментально омолаживаясь! Конечно, если эксперимент выйдет из-под контроля, происходит необратимое нарушение жизненных функций...

Ну, не повезло, фокус не получился. Сорок человек на грани гибели где-то там в тайге и пурге. А тут так удачно Киля этот ввязался в переговоры, уж и не чаяли выкрутиться. Мальчишка же может запустить дьявольскую машинку обратным ходом, поправить случившееся.

Только один человек на "Большой земле" ужаснется - как можно втягивать в это ребенка, нет у него запаса прочности, машинка способна в пять минут довести его до необратимого предела. Дальше - смерть. Но остальные и слушать не станут, вежливо и твердо выставят вон: "Тамара Евгеньевна, у вас истерика. Вы мешаете нам работать". И Киля, как нарочно, простодушно объясняется, что ему терять-то и нечего. Мальчику жизни не жалко... Мальчику, у которого за одиннадцать лет жизни не нашлось ничего, о чем жаль было бы забыть, и который знает, как это страшно - быть одному.

Слушают его взрослые умные люди, хорошие и честные. Готовые рискнуть собой, если придется. И про слезинку ребенка, наверное, читали. Только вес ее велик ли? А тут режимный объект, биологические эксперименты, спецоборудование, сорок человек персонала - толковых, нужных стране специалистов. И время поджимает. Пусть мальчик попробует, мы ему все хорошо объясним отсюда по радио, шаг за шагом. Ну вот видите, он справился! Ты только не спи, Киля, а то ты заснешь - остальные не проснутся.

Наверное, потом, выйдя перекурить, поговорят вполголоса, что пора, кажется, Тамаре Евгеньевне на пенсию - тяжело ей, нервишки сдают, возраст дает себя знать. Ну ладно, надо уже кончать эту историю, сколько там - полсотни неходячих, нужно что-то с докторами решать, только без паникерства и лишнего шума - обошлось ведь, все уже. Базу на карантин... Восторженная ассистентка поспешит к страдающему гению, он так нуждается сейчас в поддержке, он же блестящий ученый, просто сорвался, ему трудно. А что мальчик? Был какой-то мальчик. Да и не мальчик, а так - голос в эфире. Это сейчас не важно, вы же видите...

Разве что трое ребят из деревни Зипуны, быть может, чуть чаще станут вспоминать, что вообще-то их четверо. Они помладше компании из бункера и пока не находят удовольствия в унижении слабого. Может, и никогда не найдут.